Литургия красоты. Стихийные гимны - Страница 17

К оглавлению

Пляска брызг огнистых

В пламени костров,

Между красно - мглистых

Быстрых огоньков.

Колос, отягченный

Числами зерна,

Вечер позлащенный,

Полная Луна.

ПРОЩАЛЬНО-ЗОЛОТИСТЫЙ

Тихий шелест Сентября,

И умильный свист синицы,

Улетающие птицы,

Пышный праздник янтаря.

Праздник Солнца золотого,

Углубленный небосклон,

На лазури — желтый клен,

Остров моря голубого.

Все оттенки желтизны,

Роскошь ярких угасании,

Трепет красочных прощаний,

Траур Лета и Весны.

ЗЕЛЕНЫЙ

На странных планетах, чье имя средь нас неизвестно,

Глядят с восхищеньем, в небесный простор, существа,

Их манит звезда, чье явленье для них — бестелесно,

Звезда, на которой сквозь Небо мерцает трава.

На алых планетах, на белых, и ласково-синих,

Где светят кораллом, горят бирюзою поля,

Влюбленные смотрят на остров в небесных пустынях,

В их снах изумрудно, те сны навевает — Земля.

ЗЕЛЕНЫЙ И ЧЕРНЫЙ

Подвижная сфера зрачков, в изумруде текучем сужаясь,

Расширяясь, сливает, безмолвно, привлеченную

душу с душой.

В глубоких зрачках, искушенья, во влаге

зеленой качаясь,

Как будто бы манят, внушают: «Приблизься,

ты мне не чужой».

О, травянистый изумруд,

Глаза испанки светлокудрой!

Какой художник нежно-мудрый,

Утонченник, сказался тут?

Где все так жарко, чернооко,

Где всюду черный цвет волос,—

В сияньи белокурых грез,

Испанка-нимфа, одиноко,

Порой возникнет — и на вас

Струит огонь зеленых глаз.

Всего красивей черный цвет

В зрачках зеленых глаз.

Где водный свет? Его уж нет.

Лишь черный есть алмаз!

Зелено-бледная вода,

Русалочий затон,—

О, не одна здесь спит беда,

И чуток этот сон.

И каждый миг, и каждый час

Воздушный изумруд,

Воздушный цвет зеленых глаз

Поет мечте: «Я тут!»

Зрачек растет, и жадный свет

Зовет, берет, светясь.

Где целый мир? Его уж нет,

Лишь черный есть алмаз!

СИНИЙ

Пустынями эфирными, эфирными-сапфирными,

Скитается бесчисленность различно-светлых звезд.

Над этими пространствами, то бурными, то мирными,

Душою ощущается в Эдем ведущий мост.

Зовется ли он Радугой, навек тысячецветною,

Зовется ли иначе как, значения в том нет.

Но синий цвет — небесный цвет, и грезою ответною

Просящему сознанию дает он ряд примет.

Примет лазурно-радостных нам в буднях много светится,

И пусть, как Море синее, дороги далеки,

«Дойдешь», тебе вещает лен, там в Небе все отметится,

«Дойдешь», твердят глаза детей, и шепчут васильки.

НЕЖНО-ЛИЛОВЫЙ

Колокольчик на опушке леса,

С звонами, что внятны слуху фей,

Бархатисто-пышная завеса,

Возле лиловатых орхидей.

В лепете романса — цвет сирени,

Сад мечты, и в нем упавший лист,

В красочном контрасте — свет и тени,

На руке лилейной — аметист.

ФИОЛЕТОВЫЙ

Мне снилось множество цветов,

Багряных, алых, золотистых,

Сапфирно-синих лепестков,

И снов, застывших в аметистах.

Но между всех цветочных сил,

Я видел, в призрачной картине,

Что красный цвет внизу застыл,

А цвет зеленый — посредине.

Но выше — выше, в синеву,

Восходит множество фиалок,

И в сновиденьи наяву

Я вижу белый храм Весталок.

Их не встревожит зов ничей,

Им Ночь моления внушает,

И взор фиалковых очей

В себе бездонность отражает.

И быстро, быстро, быстро — я

Несусь мечтою к ним, предельным,

В лесной пустыне Бытия

Забвенье пью фиалом цельным.

ХРУСТАЛЬНО-СЕРЕБРИСТЫЙ

Звуки лютни в свете лунном,

Словно сказка, неживые,

В сновиденьи многострунном

Слезы флейты звуковые.

Лики сонных белых лилий

В озерной зеркальной влаге,

Призрак ангелов, их крылий,

Сон царевны в лунной саге.

ОПАЛОВО-ЗИМНИЙ

Легкий слой чуть выпавшего снегa,

Серп Луны в лазури бледно-синей,

Сеть ветвей, узорная их нега,

Кружевом на всем — воздушный иней.

Духов серебристых замок стройный,

Сонмы фей в сплетеньях менуэта,

Танец блесток, матово-спокойный,

Бал снежинок, вымышленность света.

ГОЛУБОВАТО-БЕЛЫЙ И КРАСНОВАТО-СЕРЫЙ

Голубовато-белый и красновато-серый,

В дворце людского мозга два цвета-вещества.

Без них мы не имели б ни знания, ни веры,

Лишь с ними область чувства и наша мысль жива.

Чрез них нам ярко светят душевные эфиры,

Напевность ощущений слагается в узор.

В дворце людского мозгa играют скрипки, лиры,

И чудо-панорама струит просвет во взор

Во внутренних чертогах сокровища без меры,

Цветут, пьянят, чаруют — не день, не час, века —

Голубовато-белый и красновато-серый

В дворце людского мозга два странные цветка.

БЕЛЫЙ

Нарцисс, восторг самовлюбленности,

До боли сладостные сны,

Любовь — до смерти, до бездонности,

Всевластность чистой Белизны.

Нарцисс, забвенье жизни, жалости,